Спасти СССР! «Попаданец в пенсне» - Страница 10

— Главное, не психовать, сынку…

Попцов стремительно обернулся.

Стена за его спиной неслышно распахнулась.

Из открывшегося замаскированного дверного проёма появился безмерно уважаемый им персональный пенсионер дядя Боря, который много чего полезного Попцову о службе рассказывал, а за ним в кабинет шагнул… шагнул! шагнул!!!

— Здраст-те… — сумел выдавить полковник.

— Гамарджоба, товарищ полковник… Чаем не угостишь? — весело хлопнул его по плечу человек в старомодном пенсне.

Конечно, нашёлся у полковника не только чаёк…

(Секретарь, прапорщик Ольга, увидев Гостя, от испугу опрокинула себе на блузку поднос.)

Нашёлся и армянский «КС» (коньяк старый, выдержка от десяти лет, стоил ужасно дорого, что-то вроде девять рублей за бутылку), и лимончик, но… делу время!

Щёлкая, проворачивались цифровые диски сейфа — двадцать два — ноль шесть — девятнадцать — сорок один. 22 июня 1941. Значит, над Родиной снова большая беда.

Простой, пожелтевший от времени красный конверт.

Без всякой надписи.

Внутри — неровные строчки «Ундервуда»…

«Советскому Гражданину. Прошу (подчёркнуто выцветшим красным карандашом) выполнять приказы этого человека как мои собственные».

И подпись, неровно, этим же карандашом — И.Ст.

— У-у-у… — печально завыл полковник Попцов… — Ведь только, только что получил я квартирку на Грановского… и дачку в Малаховке… и персональную «Волгу» — номер «МОС»… за что мне это всё? Весь этот геморрой! Ольга!

— Слушаю.

— Скидневича ко мне позови срочно! Вот только что стал я жить по-человечески… Как вдруг… На тебе! А! Товарищ Скидневич… заходите, обождите минуточку… у меня для вас сюрпри-ииз!

«Ба-бах!»

Товарищ Берия с удивлением смотрел на кровавую лужицу, расплывавшуюся на дубовом паркете вокруг головы абсолютно серого, как стёршаяся монета, безликого чиновника:

— Это, собственно, кто был?

— Да… теперь уж никто. Из ведомства Кручины, надзирающий, вроде особиста при мне… я его специально, чтобы мне теперь соблазна сдриснуть уже не было… Ольга!

— Слушаю.

— Позови ребят, скажи, чтобы труп из моего кабинета убрали…

— Слушай, генерал, а кто это такой — Кручина?

19 августа 1991 года. Москва, улица Солянка, дом восемь. Кабинет генерал-майора внутренней службы Попцова. Тринадцать часов одна минута…

Товарищ Берия вовсе не обладал некоторыми чертами Гая Юлия Цезаря — не был болезненно честолюбив, никогда не стремился к личной власти (он относился к ней, более того — как к тяжкой обузе. Всю жизнь мечтал быть архитектором, да!), не был сластолюбив (кроме своей законной супруги, иных женщин в его жизни, почитай, и не было… ну, кроме нескольких несерьёзных, по молодости, увлечений. Кто Богу не грешен!).

Однако сейчас он, как Юлий Цезарь, смотрел по Второму каналу «Российское телевидение» (телевизор в углу — верный признак высокого кабинета) и при этом читал выложенные перед ним генералом Попцовым из заветной папочки напечатанные на тонкой, на полупрозрачной бумаге документы…

Кроме того, он успевал беседовать с генерал-лейтенантом («Отзываю вас из отставки! — Есть, товарищ Маршал!») Краснопевцевым и ещё слушать вполуха доносящуюся из принесённого секретарём Ольгой ВЭФа трансляцию «Эха Москвы».

«…Руководство России заняло решительную позицию по Союзному Договору, стремясь к единству Советского Союза…»

«…в районе Вильнюсской телебашни действовала организованная группа лиц, во главе которой находились прибывшие из Польши американские инструкторы. Группу инструкторов возглавлял гражданин США Эйве Андрюс, имеющий опыт диверсионной работы в Афганистане. По словам Лансбергиса, американский разведчик занимался инструктажем оппозиционеров и сыграл „положительную роль“.»

…На что их кололи?

— Спрашивали о наших друзьях в…

— Я понял. Почему спрашивали именно об ЭТОМ?

— Не знаю, товарищ Павлов… но кололи их явно не наши.

— Обоснуйте.

— Очень как-то… изощрённо… стеклянные трубочки с кислотой вводили в мочеиспускательные каналы… наши так не работают! Ну, наши обычно куском провода по пяткам, ну, поставят на выстойку… но это!

Нет, это были — явно чужие.

— Кто-нибудь сломался?

— Нет. Никто. Деканозов умер на допросе, Мешик — стоять не мог, его расстреливали лежащего… никто не сломался.

Ты, Зин, давай не трогай Ельцина,
Какой ни есть, он за людей!
Хотя бы встал скорей у власти он,
На хмель цена была б не как у блядей!
А то, что пьём — так это, Зин,
От большевистских образин,
Нас так и тянет в магазин,
Пойду я, Зин!

«Таким образом, совершено тягчайшее государственное преступление! Все лица, так или иначе вовлечённые в это преступление, будут нести ответственность!

В этой связи я хочу обратиться ко всем военнослужащим, сотрудникам МВД и КГБ.

Не делайте роковую ошибку! Проклятие Родины падёт в этом случае на ваши головы! И достаточно скоро!

У вас есть только одна возможность сохранить честь и человеческое достоинство — не исполнять преступные приказы, не проливать крови!»

— Это кто же так надрывается, аж, бедный, зашёлся весь?

— Вроде Станкевич, из бывших партийных пропагандистов, тоже сучка не из последних! Краем уха слыхал, прокуратурой уголовное дело по нему возбуждено, за взятки…

— Тогда понятно, зачем оно ему так надо.

«…Не сомневаемся, что мировое сообщество даст объективную оценку циничной попытке правого переворота…»